ФРАГМЕНТ ИЗ ГЛАВЫ 4. КАК ЖИТЬ

… Горожанки старше 20 лет, у которых не было ни профессиональной подготовки, ни опыта работы, считались неподходящими для ученичества из-за возраста. Впрочем, если обстоятельства позволяли такой женщине остаться в городе, она тоже могла найти себе применение в ряде профессий. Наименее престижной считалась торговля с рыночного прилавка. Женщина могла продавать что-нибудь съестное, скажем хлеб или крендели, которые сама же и пекла. Или, например, она могла торговать фруктами и овощами, яйцами или чем-то еще, что легко выращивать в саду или на небольших участках земли недалеко от города. Преимуществами профессии торговки были ее доступность для всех желающих, так как эта работа не была ограничена правовыми барьерами и не требовала больших первоначальных расходов.

Наименее престижной считалась торговля с рыночного прилавка. Женщина могла продавать что-нибудь съестное, скажем хлеб или крендели, которые сама же и пекла

                Точно так же в городе была востребована та работа по хозяйству, какую выполняли женщины и в сельской местности. Если у горожан хватало средств, они предпочитали нанимать кого-нибудь для стирки, и городские прачки, стирающие белье на берегу местной речки, были обычным зрелищем в средневековых городах. Прачки обходили дома, где не было своих прачечных, и собирали белье на стирку, а потом стирали в городских водоемах общего пользования. Прачки также нередко брали на себя починку одежды, как это делают современные химчистки и прачечные. В больших богатых домах, где была своя прачечная и скапливалось достаточно много белья и одежды для стирки, прачку нанимали в штат, и она, как и прочая прислуга, жила при доме. Платили за стирку немного, однако чтобы стать прачкой, больших вложений не требовалось, а профессиональный регламент сводился к правилам, диктовавшим, где можно стирать, а где нет.

                Профессия банщицы в городах также в основном была женской. Не забудем, что любой средневековый человек, который хотел соответствовать стандартам красоты, должен был регулярно мыться (см. главу 2). В позднем Средневековье городские бани считались неотъемлемой составляющей здоровья всех жителей города. Чистота горожан — залог их здоровья, и потому обеспечение города банными заведениями составляло часть «попечения о здоровой обстановке» (или healthscaping, как назвал это историк Гай Гельтнер) наряду с надзором за удалением нечистот и мусора.

Профессия банщицы в городах также в основном была женской. Не забудем, что любой средневековый человек, который хотел соответствовать стандартам красоты, должен был регулярно мыться

На территории Венгрии, где по сей день сохранилась культура общественных бань, первая упомянутая в документах общественная баня была основана Анной Антиохийской (ум. 1184), супругой короля Белы III Венгерского (ок. 1148–1196). Королева считала своим общественным долгом распространять банную культуру, хотя ею могли двигать личные мотивы — воспитанная на Ближнем Востоке при Константинопольском дворе, она, видимо, так пристрастилась к общественным баням, что пожелала распространить культуру этих заведений. Интерес Анны к организации общественных бань в средневековой Буде также показателен как факт, подтверждающий, что средневековый люд получал от бань удовольствие. Горожане, по всей видимости, любили посещать бани, где можно было хорошенько отмокнуть, не отягощаясь надобностью таскать и греть воду.

                Баням были нужны разные работники, и служить в общественные бани обычно поступали женщины. В их обязанности входило приносить воду и сливать использованную, поддерживать огонь под котлами, в которых грелась вода, а иногда собирать входную плату. Состоятельная женщина могла открыть собственную баню и управлять ею. И между прочим, среди предприимчивых держателей бань и мылен было довольно много женщин, хотя мужчины тоже не брезговали этим бизнесом. В парижских кодексах банщиков указывалось, что их правила применимы ко всем мужчинам и женщинам, давшим клятву соблюдать стандарты банного дела.

                Правда, подобные регламенты указывали на определенное неравенство мужчин и женщин в парижском банном бизнесе. Женщинам позволялось держать общественные бани, однако не разрешалось вступать в регулирующий орган этой сферы, который следил за тем, чтобы все участники банного бизнеса держались установленных правил. Вместо этого избирались трое мужчин, которые содержали бани. Так что средневековые парижанки, владеющие банями, не то что стеклянного, а и обычного потолка не пробивали. Пусть женщины могли хорошо зарабатывать в качестве содержательниц бань, но не могли подняться до руководящих должностей в этой отрасли.

                Женщины, располагавшие некоторыми средствами, также находили источник заработка в хлебопекарном деле. Они могли сами изготовлять и продавать хлеб и другую выпечку, а могли за плату позволять пользоваться печами тем, кто желал получить хлеб, выпеченный ими самими. Пекарями и булочниками трудились как мужчины, так и женщины. В сущности, женщины в этой отрасли были явлением настолько распространенным, что не заслуживали отдельного упоминания в каких-либо документах, и потому о средневековых булочницах сегодня можно судить главным образом по сведениям об их неприятностях с законом.

Женщины, располагавшие некоторыми средствами, также находили источник заработка в хлебопекарном деле. Они могли сами изготовлять и продавать хлеб и другую выпечку, а могли за плату позволять пользоваться печами тем, кто желал получить хлеб, выпеченный ими самими

Точно так же, как и недобросовестных женщин-пивоваров, закон наказывал штрафами и недобросовестных пекарей, если их ловили на продаже хлеба, не соответствовавшего установленному весу. В Лондоне XIV века шериф Роджер ле Помэ взвесил хлеб, которыми торговали булочницы из Стратфорда Сарра Фоутинг, Кристина Террис, Годива Фоутинг, Матильда де Болингтон, Кристина Причет и Изабелла Поувест. Как установил шериф, все булочницы продавали полупенсовые буханки, которые весили на 8 шиллингов меньше, чем полагалось по норме.

Заметим, что все названные нарушительницы жили в Стратфорде — сегодня это часть большого Лондона, но тогда — это была деревня, отстоявшая от города на небольшом расстоянии, которое за несколько минут можно было преодолеть пешком. Живя за чертой города, они могли пользоваться преимуществом невысокой стоимости жизни в деревне и при этом обладать доступом к многочисленным потенциальным городским покупателям. Иными словами, булочницы могли приходить в город, чтобы продавать испеченный ими хлеб. Вероятно, именно потому, что они были пришлыми торговками, они и попали в поле зрения шерифа, поскольку все привозные в Лондон товары регулярно проверялись, чтобы удостовериться не только в том, что они отвечают установленным нормам, но и в том, что с них уплачен положенный налог.

Несмотря на выявленное нарушение, стратфордские булочницы отделались, можно сказать, легким испугом. Обычно хлеб, весивший меньше положенного, подлежал конфискации, и иногда его передавали в тюрьмы для пропитания арестантов, на милостыню или в лепрозории. Поскольку их хлеб по прибытии в Лондон совсем остыл, то шериф просто велел булочницам продавать его по цене, соответствовавшей его реальному весу. Исход не самый ужасный, однако женщины, надо полагать, еще дважды подумали бы, прежде чем еще раз так смошенничать.

Женщин, сдававших в аренду свои печи, ловили на другом мошенничестве — краже кусочков теста из буханок, которые арендатор печи оставлял им для выпечки. Так, в 1327 году Элис де Брайтенох и Люси де Пикериндж именно это и делали — воровали тесто. Кража происходила при помощи хитроумной уловки с пекарским столом — на нем оборудовали открывавшийся внутрь люк, а кто-то из домочадцев, прятавшийся под столом, открывал этот люк и отщипывал немного теста от каждой еще не испеченной буханки.

Булочниц поймали и осудили за то, что они воровали тесто «вероломно, лукаво и злонамеренно к вящему ущербу всех [их] соседей и других людей, живущих поблизости». По тем временам это был нешуточный скандал

Потом из наворованного теста выпекали хлеб для продажи. Очевидно, некоторое время жульничество исправно срабатывало, но потом булочниц поймали и осудили за то, что они воровали тесто «вероломно, лукаво и злонамеренно к вящему ущербу всех [их] соседей и других людей, живущих поблизости». По тем временам это был нешуточный скандал, ведь эти женщины ради собственного обогащения практически воровали пищу изо рта своих клиентов и соседей.

Элис с Люси приговорили к сроку в Ньюгейтской тюрьме. Осудили также и мужчин-булочников, уличенных в том же. Правда, булочников поставили к позорному столбу, привесив им на шеи мешочки с наворованным тестом, чтобы они еще сильнее устыдились содеянного. А булочницы на суде оправдывались тем, что обе состоят замужем, и уверяли, что «сами означенного деяния не совершали» — и что это мужья ответственны за случившееся. Суд решил вместо публичного поругания посадить обеих в тюрьму Ньюгейт, чтобы дать им время подумать о содеянном, а все пекарские столы с люками было велено уничтожить.

Как указывает этот инцидент, некоторые лондонские пекари иногда повышали свои доходы за счет легких преступлений, а повинные в том же проступке булочницы порой получали снисхождение. А факт, что обе провинившиеся были замужем, говорит нам, что женщины после замужества не переставали работать. Да, женщинам приходилось оставлять службу, когда они создавали семью, но они могли применить свои профессиональные навыки где-нибудь еще. Однако им определенно следовало остерегаться женихов с преступными наклонностями.

Городские женщины, подобно этим провинившимся булочницам, нередко выбирали себе такие же трудовые занятия, как и сельские женщины. Те, кому хватало средств нанять помещение, открывали пивоварни или готовили на продажу что-либо съестное. Множество женщин держали постоялые дворы и дешевые гостиницы, где за деньги выполняли «домашнюю» работу — готовили пищу, обслуживали клиентов, убирались в комнатах. Мелкие лавочницы торговали в основном безделушками и прочими вещицами не первой необходимости.

Те, кому хватало средств нанять помещение, открывали пивоварни или готовили на продажу что-либо съестное. Множество женщин держали постоялые дворы и дешевые гостиницы, где за деньги выполняли «домашнюю» работу — готовили пищу, обслуживали клиентов, убирались в комнатах

Обе профессии были доступны лишь женщинам с определенным достатком, поскольку покупка или наем помещения в аренду обходились дорого. Как и закупка товара, который мог заинтересовать состоятельную клиентуру.

Однако профессии, требовавшие высоких первоначальных вложений, могли дать прекрасные возможности заработать, о чем мы узнаем из завещаний, оставленных преуспевшими в делах женщинами. Так, в завещании, которое в 1359 году составила лавочница Мехтильда фон Бремен, жившая в Любеке (территория нынешней Северной Германии), содержатся распоряжения относительно состояния в 51 марку, а это примерно четырехлетний заработок искусного ремесленника. Стоит ли удивляться, что женщины охотно шли в лавочную торговлю и гостиничный бизнес. В 1429 году в Базеле, на территории современной Швейцарии, процветали примерно три десятка лавок, что следует из налоговых документов. Вот еще один факт: в том же году в эльзасском городе Бенайм был ограблен товарный обоз, перевозивший на вьючных лошадях и двухколесных повозках оптовые партии товаров, предназначавшиеся для лавок по всей Швейцарии, и в итоге товаров лишился 61 лавочник, причем 37 из них — женщины. Очевидно, что женщины нередко держали лавки и постоялые дворы, причем не только в городах, но и в сельских поселениях, если там проживало достаточно много людей, чтобы обеспечить делу прибыльность.

В качестве заходной иллюстрации к материалу использовано изображение от vecstock на Freepik.