<h2>Ириней, 22 года:</h2>
<div>Никогда не угадаешь, почему твой близкий не подходит к телефону. Он может быть занят, может забыть мобильный дома, может просто не слышать. Но при этом любой человек обязательно перезвонит, когда освободится. Если сможет сделать это, конечно. Тот день, когда моя девушка Милана мне не перезвонила, я отлично помню. Мы живем вместе уже 3 года – снимаем квартиру в Питере (мы оба – граждане Эстонии, встречаемся со школы, приехали в город на Неве учиться). Так вот, она знает, что я всегда за нее переживаю, когда не нахожусь рядом, поэтому не заставляет меня волноваться лишний раз. Утром 5 февраля 2010 года я пошел на занятия (я учусь на дизайнера), а Милана осталась дома. Возвращаясь с пар, я набрал ее. Но она не взяла трубку. Я решил, что она пошла в универ (Милана училась на психолога) и сейчас сидит на лекции, поэтому не может со мной говорить. После того как вернулся домой, я позвонил Милане еще раз. Опять ничего. Тогда я уже начал слегка волноваться. Дело близилось к вечеру: было около 17 часов. Спустя еще какое-то время я поинтересовался у соседей, с которыми мы вместе снимали квартиру, когда они последний раз видели Милану. Они сказали, что несколько часов назад она вышла из дому и не возвращалась. Я подождал еще немного и еще пару раз позвонил. А когда понял, что уже больше не могу сидеть сложа руки, решил пройтись по тем местам, где она могла бы быть. Я сбегал в магазин, в который мы ходим за продуктами. А потом доехал и до ее универа. В универе мне сообщили, что Милана не приходила. А еще рассказали, что днем на соседней улице случилась страшная трагедия: на какую-то девочку упала глыба льда. Именно «на какую-то девочку» – ее имени никто не знал. Я начал волноваться еще сильнее и позвонил в Бюро регистрации несчастных случаев. Это такое место, в которое поступают сведения от «скорой» с фамилиями пострадавших. Никакой информации о Милане Каштановой там не обнаружилось. По дороге из универа домой я, сам того не зная, прошел по месту, где все случилось, – по питерской улице Красного Курсанта. Никаких следов крови или чего-то подобного я не увидел. Как будто ничего и не произошло. Все аккуратно. К тому времени там просто уже убрались. Когда пришел домой, я снова позвонил в Бюро: «Милана Каштанова? Она в Мариинской больнице. Ей на голову упала глыба льда. Она в тяжелейшем состоянии...» Кажется, я положил трубку, даже ничего не ответив. Только в больнице я выяснил все подробности о состоянии Миланы. Оказалось, все и правда крайне серьезно: субдуральная гематома мозга и перелом основания черепа. Грубо говоря, лед раздробил правую часть ее головы. А еще она потеряла очень много крови. В результате в клинике Милане в срочнейшем порядке сделали операцию на мозге: пришлось удалять гематому и осколки кости. После этого ее подключили к аппарату искусственного дыхания. Она была в коме. Уже не помню, как долго просидел в больнице в тот день. Несколько часов, наверное. А может, и больше. Я был как в тумане. Я плохо понимал все эти умные термины, которыми объяснялись врачи. И не хотел слышать никаких прогнозов. Доктора не знали, доживет ли Милана до утра. Нет-нет-нет, гудело в голове, это все какой-то сюр, это происходит не с нами!! Информацию о том, что и как происходило на самом деле, я собирал в течение следующих дней. Сейчас с момента случившегося прошло 9 месяцев, а у меня это все до сих пор не укладывается в голове. Я не понимаю, как люди, допустившие такое, могут спать спокойно. Как они вообще могут спать?! Эта история могла произойти с кем угодно. Рядом с местом трагедии школа – там постоянно бегают дети. В соседних зданиях офисы – люди то и дело бегут по улице с работы и на работу. А Милана просто шла в универ. Она не обратила внимания на груды снега, которыми было завалено все вокруг: для зимнего Питера это обычный антураж. Не заметила она и то, что над ее головой велись очистительные работы. Дворники соскребали наледь и сосульки с крыш. Они сбрасывали все это на дорогу. При этом участок, на который они скидывали глыбы, не был огорожен. А работники Жилкомсервиса №2, которые должны были стоять в опасной зоне и отгонять людей, вообще находились на противоположной стороне улицы. Они мило болтали друг с другом – в тот момент, когда лед рухнул прямо на голову Милане. На третий день после трагедии врачи снова сказали, что Милана, скорее всего, недотянет до утра. Но моя девочка пережила и эту ночь. А к обеду ее состояние улучшилось. То есть как улучшилось: она все так же не приходила в сознание и ее жизнь поддерживали многочисленные аппараты с трубочками и проводами. Просто не было ухудшений. Но это не обнадеживало. Подобная ситуация – скачки то в плюс, то в минус – длилась 3 недели. За этот срок было сделано еще 5 операций. И все это время Милана находилась в реанимации, поэтому к ней никого не пускали. Ни я, ни родители, которые в срочном порядке приехали из Эстонии, – никто не мог ее увидеть. Наше первое «свидание» с Миланой состоялось через месяц после случившегося. Это произошло уже в новой больнице – в Военно-медицинской академии. Этот момент... Передергивает, когда вспоминаю его. Я вошел в палату. Мне показали, где лежит Милана. Я подошел к ее койке. И не узнал свою девочку. Лицо было неестественно искажено. Голова вся в бинтах. Аппараты вокруг ритмично пищали. А Милана молчала. Не шевелилась. После этого мы стали посещать Милану каждый день. Ее состояние окончательно стабилизировалось, но в сознание она не приходила. Прогнозы врачей продолжали звучать неоднозначно. Одни говорили, что все непременно кончится плохо: слишком тяжелая травма. А другие утверждали, что шансы на восстановление есть. Но только в том случае, если Милана пойдет на поправку в течение полутора-двух лет, – при ином раскладе можно остаться в коме навсегда. Оказывается, в вегетативном состоянии люди живут долгие годы. Некоторые так никогда и не приходят в сознание. Чтобы сдвинуться с мертвой точки, через некоторое время мы приняли решение переместиться в больницу Таллина. Нам обещали собрать в Эстонии консилиум врачей и выделить деньги на лечение в клинике РехаНова-Кельн. Именно в немецкие клиники нам рекомендовали обратиться все именитые врачи. Еще в России и потом уже в Эстонии и в Германии мы вместе с семьей Миланы занимались не только больничными, но и денежными, и судебными делами. В этом нам очень помог мой отец – Андрей Калачев. Благодаря ему мы не сдались в первые дни и поняли, как нам надо действовать дальше. И именно он убедил меня в том, что нужно вести блог о Милане, чтобы привлечь внимание к нашей беде. Так я стал активным участником всех социальных сетей. И это в том числе позволило мне не сойти с ума. Я хоть чем-то себя занял на то время, когда нас не пускали к Милане. А потом я просто не смог все это запустить: за Милану начали переживать тысячи людей. Информация о трагедии мигом разлетелась по Интернету. И с первых же дней мы стали получать колоссальную поддержку. Огромное спасибо всем неравнодушным людям. Именно они помогали и помогают Милане. Наверное, здесь же будет уместно рассказать и про равнодушных людей – про работников прокуратур и судов. Та еще история. Сначала никто не хотел заводить уголовное дело. Мы надавили – все стало продвигаться, но медленно, все искусственно затягивалось. В итоге в общей сложности прошло несколько заседаний. И вот осенью было вынесено решение: моральная компенсация – 100 000 рублей. Эти деньги могут покрыть только неделю лечения в российской больнице. Смешно. Конечно, мы пытаемся обжаловать это решение. Тягомотина с судами продолжается до сих про. И дело снова искусственно затягивают. Какие же сволочи работают в этих «правильных» организациях... Параллельно с гражданским делом шло и другое – уголовное – его завели через полтора месяца бодания с прокуратурой. Началось расследование, пошли допросы. В итоге Жилкомсервис, организация, которая устраивала «чистку», поступил довольно хитро. Он просто взял одного работника с наибольшим букетом смягчающих обстоятельств. И отдал его на съедение. Эта дворничиха подписала признание – в том, что это она виновата в случившемся. Мол, именно она должна была стоять и смотреть за тем, чтобы никто не ходил по опасному участку. Но почему она одна? В тот момент дежурили несколько человек... Странные признательные показания смягчили приговор. К ним добавился и тот факт, что у обвиняемой якобы больная мать. Якобы – потому что никаких справок, подтверждающих это, мы в глаза не видели. А результат зато налицо: женщина получила полгода условно. Полгода! Условно!! Ей даже не запретили работать дальше. Грядет новая зима, на крышах появится новый лед... Страшно. Впрочем, не только в судах творится бесчинство. Миланина история вообще открыла мне глаза на многие вещи. Я, например, понял, что, случись с тобой несчастье, можно надеяться только на помощь добрых людей. А государство... Ну, что с него взять? Оно слишком абстрактно. Родная Эстония, на которую мы искренне понадеялись, ничего в итоге не сделала. Несмотря на все радужные заверения, никто не выделил нам деньги на лечение. Да, врачи собрали консилиум, но он постановил, что Милана просто нетранспортабельна – мол, ее нельзя перево-зить в Кельн. Интересно, как в таком случае, по мнению этих умнейших врачей, Милана добралась от Питера до Таллина?! Телепортировалась? Мы провели в Эстонии почти 2 месяца. Там Милане обеспечивали хороший уход. Но никакого лечения не было. Реабилитационная клиника, в которой мы находились, по сути, была хосписом. В ней просто поддерживают определенное состояние. Но для нас такая программа – впустую потраченное время. К концу лета через Интернет мы собрали средства на первый месяц лечения в Германии – 1 200 000 рублей. И сразу же туда переместились. И тут все наконец-то пошло на лад. Первые улучшения появились уже через полторы недели: Милана начала реагировать на врачей и на меня. Отлично помню момент, когда я впервые понял, что к Милане возвращается сознание. Я довольно долго просил ее сделать какие-то простые вещи, когда пытался выйти с ней на связь. Но она не отзывалась. И вот когда однажды в очередной раз я предложил ей поднять бровь, она... подняла ее! Просто так ей незачем было делать это. Она явно ответила мне. Казалось бы, такая мелочь, но для всех нас это было самым настоящим чудом. С этого момента наше общение стало действительно двусторонним. Теперь я часто задаю Милане вопросы вроде «Тебе тепло? Если да, подними бровь». И она поднимает. Или не поднимает. Я спрашиваю у нее, какой фильм она хочет посмотреть, какую музыку настроена послушать. И она самостоятельно выбирает. С каждой встречей я начинаю все лучше считывать ее ответы, а она все более отчетливо реагирует. Пару дней назад она даже показала язык. Высунула кончик, но и это – великое дело. Постепенно я пытаюсь усложнять задачи – придумываю не простые, а всякие хитрые вопросы. Вот недавно я тестировал Миланину память. Я просто спросил, была ли она во Владивостоке. Она бровями сказала мне, что не была. И это действительно так. Спросил про Хельсинки – сказала, что была. И это правда! А еще на днях я поинтересовался, была ли Милана в сознании, когда лежала в эстонской больнице. Она сказала, что да, она все слышала и понимала. Надеюсь, очень скоро мы сможем по-настоящему это обсудить... Сейчас я каждый день провожу с Миланой по несколько часов. Я бы сидел с любимой с утра до ночи, но мне ведь еще и работать нужно. В остальное время за Миланой ухаживают врачи. В РехаНова отличнейший уход. Тут, например, Милану переворачивают с одного бока на другой каждые 2 часа, чтобы не было пролежней. И, конечно, тут Милана проходит терапию нескольких видов. Все эти процедуры не требуют никаких сложных технологий. Теоретически наши врачи могли бы делать то же самое. Это просто опыт. И огромная любовь к пациентам. Здесь Милана как родная. И, по сути, ее успехи – это как собственные подвиги врачей. Почему ни в России, ни в Эстонии всего этого нет? Я не знаю. Вот, например, тут мы проходим шпрех-терапию – занятия с логопедом. На данном этапе специалист учит не произносить слова, а восстанавливает дыхательную и глотательную функции. Да, после травмы исчезли и такие элементарные навыки. Сейчас Милана только пытается снова их обрести. Последнее время она дышала через трахеостому. Это целая система: в горле делают специальную дырку и туда вставляют подушечку, которая не позволяет слюням попадать в легкие. На занятиях с логопедом горло освобождают, и Милана дышит сама – ртом. Нужно, чтобы она вспомнила, что это такое – дышать. Чтобы почувствовала свой рот, язык, нос. Ну, и еще чтобы снова научилась глотать. Все эти действия дают импульсы в мозг. Это позволяет восстанавливать нарушенные связи. Помимо логопеда с нами занимается эрготерапевт. Он учит Милану заново двигаться. Работа заключается вот в чем: врач поднимает и опускает Милане руки и ноги, поворачивает голову и выполняет прочие действия, проговаривая все это вслух. Так Милана чувствует собственное тело и пытается восстановить контроль над ним. Еще в рамках физиотерапии Миланку сажают в кресло. Она просто сидит в течение нескольких часов, но для нее сейчас это огромный труд. Она же очень слаба. Она привыкла лежать, а чтобы сидеть, нужно держать себя. А еще ее пробуют ставить на ноги! Конечно, тоже с поддержкой. Один врач обнимает ее сзади, а другой контролирует спереди. Так доктора стараются всячески двигать ее ноги, чтобы она чувствовала, что наступает на пол. И у нее все это хорошо получается! Терапевты ее постоянно хвалят. Всякий раз, когда прихожу, я рассказываю Милане о том, как люди ее любят. Ей прислали уже с полсотни бумажных открыток. Я показываю их все и читаю то, что в них написано. А еще теперь я с Миланой гуляю. Мы не делали этого с февраля. А тут мне позволили катать Милану в кресле по часу. И это тоже невероятное счастье. На днях нам сообщили, что Миланино положение теперь квалифицируется иначе. Если до этого она была в коме II степени, в медикаментозной коме, в персистирующем вегетативном состоянии, то теперь то, что с ней происходит, называется состоянием минимального сознания! Мы хотим оставаться в Кельне как можно дольше. Да что там хотим – пока мы просто не можем уехать: с трахеостомой нас не возьмут ни в одну эстонскую клинику. Там работают по-нормальному только с теми, кто может самостоятельно дышать все время, а не лишь на терапии под наблюдением специалиста. Но нам, я верю, до этого недалеко. Никто точно не знает, что будет дальше. Но вот мы, например, общались с парнем из Питера, у которого было нечто похожее. Ему проломили голову металлической трубой. Он восстанавливался в течение 5 лет. И в итоге полностью восстановился! Только ходить пока не может. И это значит лишь, что все возможно. Что здоровье Миланы – это вопрос времени. Вопрос врачей. И силы воли моей любимой. Пока она старается за десятерых пациентов. И я уверен – продолжит в том же духе. С такой поддержкой по-другому и быть не может.
<br />
<br />
<b> Подробности о том, как продвигаются Миланины дела, ищи тут: </b>
<br />
<a href="http://irinei-ru.livejournal.com/ " target="_blank" >http://irinei-ru.livejournal.com/ </a></div>
<div><a href="http://twitter.com/irinei" target="_blank" >http://twitter.com/irinei</a> </div>
<div><a href="http://vkontakte.ru/club15249861 " target="_blank" >http://vkontakte.ru/club15249861 </a></div>
<div><a href="http://www.facebook.com/group.php?gid=308944506184" target="_blank" >http://www.facebook.com/group.php?gid=308944506184 </a></div>
<div><b>А еще ты можешь помочь Милане. Сейчас для нее очень важна любая – даже самая минимальная – поддержка. </b></div>
<div>Банк: ЗАО «ВТБ24» </div>
<div>ИНН банка: 7710353606 </div>
<div>БИК: 044525716 к/с: 30101810100000000716 </div>
<div>Получатель: счет для пополнений/списаний с банковских карт </div>
<div>Счет получателя: 30232810481100000009 </div>
<div>Назначение платежа: для зачисления на карту 4272290983209347 КАЛАЧЕВ ИРИНЕЙ </div>
<div>Номер счета в платежной системе «Яндекс.Деньги»: 41001539910077. Есть множество вариантов пополнить его – от платежных терминалов до карт, подробности ищи тут: <a href="http://money.yandex.ru/prepaid/" target="_blank" >https://money.yandex.ru/prepaid/</a>.
<br />
<br />
<h2>Комментарий психолога</h2>
На эту историю можно смотреть по-разному. Для кого-то она – о несчастном случае. Для кого-то – о бессилии человека в борьбе за справедливость. Кто-то увидит повод задуматься о переезде в другую страну... Но, на мой взгляд, это рассказ о Любви. Сколько парней сбегает от девушек, когда те попадают в больницу с безобидными болезнями? Да и каждая ли девушка станет ухаживать за парнем, если он вдруг окажется прикован к кровати? Ириней не упал в обморок от вида опутанной трубками девушки, его не испугали прогнозы о том, что на восстановление потребуются годы. Он начал бороться за Милану с первой секунды, как узнал о – в буквальном смысле – свалившемся на них несчастье. И его чувства сыграли не последнюю роль в том, что Милана идет на поправку. Эта история заставляет нас переоценить свое отношение к каждому дню, к надуманным «проблемам» и, конечно, к тем, кого мы называем любимыми.</div>
<div>
<br />
</div>
<div><b>декабрь 2010</b></div>
<div>Никогда не угадаешь, почему твой близкий не подходит к телефону. Он может быть занят, может забыть мобильный дома, может просто не слышать. Но при этом любой человек обязательно перезвонит, когда освободится. Если сможет сделать это, конечно. Тот день, когда моя девушка Милана мне не перезвонила, я отлично помню. Мы живем вместе уже 3 года – снимаем квартиру в Питере (мы оба – граждане Эстонии, встречаемся со школы, приехали в город на Неве учиться). Так вот, она знает, что я всегда за нее переживаю, когда не нахожусь рядом, поэтому не заставляет меня волноваться лишний раз. Утром 5 февраля 2010 года я пошел на занятия (я учусь на дизайнера), а Милана осталась дома. Возвращаясь с пар, я набрал ее. Но она не взяла трубку. Я решил, что она пошла в универ (Милана училась на психолога) и сейчас сидит на лекции, поэтому не может со мной говорить. После того как вернулся домой, я позвонил Милане еще раз. Опять ничего. Тогда я уже начал слегка волноваться. Дело близилось к вечеру: было около 17 часов. Спустя еще какое-то время я поинтересовался у соседей, с которыми мы вместе снимали квартиру, когда они последний раз видели Милану. Они сказали, что несколько часов назад она вышла из дому и не возвращалась. Я подождал еще немного и еще пару раз позвонил. А когда понял, что уже больше не могу сидеть сложа руки, решил пройтись по тем местам, где она могла бы быть. Я сбегал в магазин, в который мы ходим за продуктами. А потом доехал и до ее универа. В универе мне сообщили, что Милана не приходила. А еще рассказали, что днем на соседней улице случилась страшная трагедия: на какую-то девочку упала глыба льда. Именно «на какую-то девочку» – ее имени никто не знал. Я начал волноваться еще сильнее и позвонил в Бюро регистрации несчастных случаев. Это такое место, в которое поступают сведения от «скорой» с фамилиями пострадавших. Никакой информации о Милане Каштановой там не обнаружилось. По дороге из универа домой я, сам того не зная, прошел по месту, где все случилось, – по питерской улице Красного Курсанта. Никаких следов крови или чего-то подобного я не увидел. Как будто ничего и не произошло. Все аккуратно. К тому времени там просто уже убрались. Когда пришел домой, я снова позвонил в Бюро: «Милана Каштанова? Она в Мариинской больнице. Ей на голову упала глыба льда. Она в тяжелейшем состоянии...» Кажется, я положил трубку, даже ничего не ответив. Только в больнице я выяснил все подробности о состоянии Миланы. Оказалось, все и правда крайне серьезно: субдуральная гематома мозга и перелом основания черепа. Грубо говоря, лед раздробил правую часть ее головы. А еще она потеряла очень много крови. В результате в клинике Милане в срочнейшем порядке сделали операцию на мозге: пришлось удалять гематому и осколки кости. После этого ее подключили к аппарату искусственного дыхания. Она была в коме. Уже не помню, как долго просидел в больнице в тот день. Несколько часов, наверное. А может, и больше. Я был как в тумане. Я плохо понимал все эти умные термины, которыми объяснялись врачи. И не хотел слышать никаких прогнозов. Доктора не знали, доживет ли Милана до утра. Нет-нет-нет, гудело в голове, это все какой-то сюр, это происходит не с нами!! Информацию о том, что и как происходило на самом деле, я собирал в течение следующих дней. Сейчас с момента случившегося прошло 9 месяцев, а у меня это все до сих пор не укладывается в голове. Я не понимаю, как люди, допустившие такое, могут спать спокойно. Как они вообще могут спать?! Эта история могла произойти с кем угодно. Рядом с местом трагедии школа – там постоянно бегают дети. В соседних зданиях офисы – люди то и дело бегут по улице с работы и на работу. А Милана просто шла в универ. Она не обратила внимания на груды снега, которыми было завалено все вокруг: для зимнего Питера это обычный антураж. Не заметила она и то, что над ее головой велись очистительные работы. Дворники соскребали наледь и сосульки с крыш. Они сбрасывали все это на дорогу. При этом участок, на который они скидывали глыбы, не был огорожен. А работники Жилкомсервиса №2, которые должны были стоять в опасной зоне и отгонять людей, вообще находились на противоположной стороне улицы. Они мило болтали друг с другом – в тот момент, когда лед рухнул прямо на голову Милане. На третий день после трагедии врачи снова сказали, что Милана, скорее всего, недотянет до утра. Но моя девочка пережила и эту ночь. А к обеду ее состояние улучшилось. То есть как улучшилось: она все так же не приходила в сознание и ее жизнь поддерживали многочисленные аппараты с трубочками и проводами. Просто не было ухудшений. Но это не обнадеживало. Подобная ситуация – скачки то в плюс, то в минус – длилась 3 недели. За этот срок было сделано еще 5 операций. И все это время Милана находилась в реанимации, поэтому к ней никого не пускали. Ни я, ни родители, которые в срочном порядке приехали из Эстонии, – никто не мог ее увидеть. Наше первое «свидание» с Миланой состоялось через месяц после случившегося. Это произошло уже в новой больнице – в Военно-медицинской академии. Этот момент... Передергивает, когда вспоминаю его. Я вошел в палату. Мне показали, где лежит Милана. Я подошел к ее койке. И не узнал свою девочку. Лицо было неестественно искажено. Голова вся в бинтах. Аппараты вокруг ритмично пищали. А Милана молчала. Не шевелилась. После этого мы стали посещать Милану каждый день. Ее состояние окончательно стабилизировалось, но в сознание она не приходила. Прогнозы врачей продолжали звучать неоднозначно. Одни говорили, что все непременно кончится плохо: слишком тяжелая травма. А другие утверждали, что шансы на восстановление есть. Но только в том случае, если Милана пойдет на поправку в течение полутора-двух лет, – при ином раскладе можно остаться в коме навсегда. Оказывается, в вегетативном состоянии люди живут долгие годы. Некоторые так никогда и не приходят в сознание. Чтобы сдвинуться с мертвой точки, через некоторое время мы приняли решение переместиться в больницу Таллина. Нам обещали собрать в Эстонии консилиум врачей и выделить деньги на лечение в клинике РехаНова-Кельн. Именно в немецкие клиники нам рекомендовали обратиться все именитые врачи. Еще в России и потом уже в Эстонии и в Германии мы вместе с семьей Миланы занимались не только больничными, но и денежными, и судебными делами. В этом нам очень помог мой отец – Андрей Калачев. Благодаря ему мы не сдались в первые дни и поняли, как нам надо действовать дальше. И именно он убедил меня в том, что нужно вести блог о Милане, чтобы привлечь внимание к нашей беде. Так я стал активным участником всех социальных сетей. И это в том числе позволило мне не сойти с ума. Я хоть чем-то себя занял на то время, когда нас не пускали к Милане. А потом я просто не смог все это запустить: за Милану начали переживать тысячи людей. Информация о трагедии мигом разлетелась по Интернету. И с первых же дней мы стали получать колоссальную поддержку. Огромное спасибо всем неравнодушным людям. Именно они помогали и помогают Милане. Наверное, здесь же будет уместно рассказать и про равнодушных людей – про работников прокуратур и судов. Та еще история. Сначала никто не хотел заводить уголовное дело. Мы надавили – все стало продвигаться, но медленно, все искусственно затягивалось. В итоге в общей сложности прошло несколько заседаний. И вот осенью было вынесено решение: моральная компенсация – 100 000 рублей. Эти деньги могут покрыть только неделю лечения в российской больнице. Смешно. Конечно, мы пытаемся обжаловать это решение. Тягомотина с судами продолжается до сих про. И дело снова искусственно затягивают. Какие же сволочи работают в этих «правильных» организациях... Параллельно с гражданским делом шло и другое – уголовное – его завели через полтора месяца бодания с прокуратурой. Началось расследование, пошли допросы. В итоге Жилкомсервис, организация, которая устраивала «чистку», поступил довольно хитро. Он просто взял одного работника с наибольшим букетом смягчающих обстоятельств. И отдал его на съедение. Эта дворничиха подписала признание – в том, что это она виновата в случившемся. Мол, именно она должна была стоять и смотреть за тем, чтобы никто не ходил по опасному участку. Но почему она одна? В тот момент дежурили несколько человек... Странные признательные показания смягчили приговор. К ним добавился и тот факт, что у обвиняемой якобы больная мать. Якобы – потому что никаких справок, подтверждающих это, мы в глаза не видели. А результат зато налицо: женщина получила полгода условно. Полгода! Условно!! Ей даже не запретили работать дальше. Грядет новая зима, на крышах появится новый лед... Страшно. Впрочем, не только в судах творится бесчинство. Миланина история вообще открыла мне глаза на многие вещи. Я, например, понял, что, случись с тобой несчастье, можно надеяться только на помощь добрых людей. А государство... Ну, что с него взять? Оно слишком абстрактно. Родная Эстония, на которую мы искренне понадеялись, ничего в итоге не сделала. Несмотря на все радужные заверения, никто не выделил нам деньги на лечение. Да, врачи собрали консилиум, но он постановил, что Милана просто нетранспортабельна – мол, ее нельзя перево-зить в Кельн. Интересно, как в таком случае, по мнению этих умнейших врачей, Милана добралась от Питера до Таллина?! Телепортировалась? Мы провели в Эстонии почти 2 месяца. Там Милане обеспечивали хороший уход. Но никакого лечения не было. Реабилитационная клиника, в которой мы находились, по сути, была хосписом. В ней просто поддерживают определенное состояние. Но для нас такая программа – впустую потраченное время. К концу лета через Интернет мы собрали средства на первый месяц лечения в Германии – 1 200 000 рублей. И сразу же туда переместились. И тут все наконец-то пошло на лад. Первые улучшения появились уже через полторы недели: Милана начала реагировать на врачей и на меня. Отлично помню момент, когда я впервые понял, что к Милане возвращается сознание. Я довольно долго просил ее сделать какие-то простые вещи, когда пытался выйти с ней на связь. Но она не отзывалась. И вот когда однажды в очередной раз я предложил ей поднять бровь, она... подняла ее! Просто так ей незачем было делать это. Она явно ответила мне. Казалось бы, такая мелочь, но для всех нас это было самым настоящим чудом. С этого момента наше общение стало действительно двусторонним. Теперь я часто задаю Милане вопросы вроде «Тебе тепло? Если да, подними бровь». И она поднимает. Или не поднимает. Я спрашиваю у нее, какой фильм она хочет посмотреть, какую музыку настроена послушать. И она самостоятельно выбирает. С каждой встречей я начинаю все лучше считывать ее ответы, а она все более отчетливо реагирует. Пару дней назад она даже показала язык. Высунула кончик, но и это – великое дело. Постепенно я пытаюсь усложнять задачи – придумываю не простые, а всякие хитрые вопросы. Вот недавно я тестировал Миланину память. Я просто спросил, была ли она во Владивостоке. Она бровями сказала мне, что не была. И это действительно так. Спросил про Хельсинки – сказала, что была. И это правда! А еще на днях я поинтересовался, была ли Милана в сознании, когда лежала в эстонской больнице. Она сказала, что да, она все слышала и понимала. Надеюсь, очень скоро мы сможем по-настоящему это обсудить... Сейчас я каждый день провожу с Миланой по несколько часов. Я бы сидел с любимой с утра до ночи, но мне ведь еще и работать нужно. В остальное время за Миланой ухаживают врачи. В РехаНова отличнейший уход. Тут, например, Милану переворачивают с одного бока на другой каждые 2 часа, чтобы не было пролежней. И, конечно, тут Милана проходит терапию нескольких видов. Все эти процедуры не требуют никаких сложных технологий. Теоретически наши врачи могли бы делать то же самое. Это просто опыт. И огромная любовь к пациентам. Здесь Милана как родная. И, по сути, ее успехи – это как собственные подвиги врачей. Почему ни в России, ни в Эстонии всего этого нет? Я не знаю. Вот, например, тут мы проходим шпрех-терапию – занятия с логопедом. На данном этапе специалист учит не произносить слова, а восстанавливает дыхательную и глотательную функции. Да, после травмы исчезли и такие элементарные навыки. Сейчас Милана только пытается снова их обрести. Последнее время она дышала через трахеостому. Это целая система: в горле делают специальную дырку и туда вставляют подушечку, которая не позволяет слюням попадать в легкие. На занятиях с логопедом горло освобождают, и Милана дышит сама – ртом. Нужно, чтобы она вспомнила, что это такое – дышать. Чтобы почувствовала свой рот, язык, нос. Ну, и еще чтобы снова научилась глотать. Все эти действия дают импульсы в мозг. Это позволяет восстанавливать нарушенные связи. Помимо логопеда с нами занимается эрготерапевт. Он учит Милану заново двигаться. Работа заключается вот в чем: врач поднимает и опускает Милане руки и ноги, поворачивает голову и выполняет прочие действия, проговаривая все это вслух. Так Милана чувствует собственное тело и пытается восстановить контроль над ним. Еще в рамках физиотерапии Миланку сажают в кресло. Она просто сидит в течение нескольких часов, но для нее сейчас это огромный труд. Она же очень слаба. Она привыкла лежать, а чтобы сидеть, нужно держать себя. А еще ее пробуют ставить на ноги! Конечно, тоже с поддержкой. Один врач обнимает ее сзади, а другой контролирует спереди. Так доктора стараются всячески двигать ее ноги, чтобы она чувствовала, что наступает на пол. И у нее все это хорошо получается! Терапевты ее постоянно хвалят. Всякий раз, когда прихожу, я рассказываю Милане о том, как люди ее любят. Ей прислали уже с полсотни бумажных открыток. Я показываю их все и читаю то, что в них написано. А еще теперь я с Миланой гуляю. Мы не делали этого с февраля. А тут мне позволили катать Милану в кресле по часу. И это тоже невероятное счастье. На днях нам сообщили, что Миланино положение теперь квалифицируется иначе. Если до этого она была в коме II степени, в медикаментозной коме, в персистирующем вегетативном состоянии, то теперь то, что с ней происходит, называется состоянием минимального сознания! Мы хотим оставаться в Кельне как можно дольше. Да что там хотим – пока мы просто не можем уехать: с трахеостомой нас не возьмут ни в одну эстонскую клинику. Там работают по-нормальному только с теми, кто может самостоятельно дышать все время, а не лишь на терапии под наблюдением специалиста. Но нам, я верю, до этого недалеко. Никто точно не знает, что будет дальше. Но вот мы, например, общались с парнем из Питера, у которого было нечто похожее. Ему проломили голову металлической трубой. Он восстанавливался в течение 5 лет. И в итоге полностью восстановился! Только ходить пока не может. И это значит лишь, что все возможно. Что здоровье Миланы – это вопрос времени. Вопрос врачей. И силы воли моей любимой. Пока она старается за десятерых пациентов. И я уверен – продолжит в том же духе. С такой поддержкой по-другому и быть не может.
<br />
<br />
<b> Подробности о том, как продвигаются Миланины дела, ищи тут: </b>
<br />
<a href="http://irinei-ru.livejournal.com/ " target="_blank" >http://irinei-ru.livejournal.com/ </a></div>
<div><a href="http://twitter.com/irinei" target="_blank" >http://twitter.com/irinei</a> </div>
<div><a href="http://vkontakte.ru/club15249861 " target="_blank" >http://vkontakte.ru/club15249861 </a></div>
<div><a href="http://www.facebook.com/group.php?gid=308944506184" target="_blank" >http://www.facebook.com/group.php?gid=308944506184 </a></div>
<div><b>А еще ты можешь помочь Милане. Сейчас для нее очень важна любая – даже самая минимальная – поддержка. </b></div>
<div>Банк: ЗАО «ВТБ24» </div>
<div>ИНН банка: 7710353606 </div>
<div>БИК: 044525716 к/с: 30101810100000000716 </div>
<div>Получатель: счет для пополнений/списаний с банковских карт </div>
<div>Счет получателя: 30232810481100000009 </div>
<div>Назначение платежа: для зачисления на карту 4272290983209347 КАЛАЧЕВ ИРИНЕЙ </div>
<div>Номер счета в платежной системе «Яндекс.Деньги»: 41001539910077. Есть множество вариантов пополнить его – от платежных терминалов до карт, подробности ищи тут: <a href="http://money.yandex.ru/prepaid/" target="_blank" >https://money.yandex.ru/prepaid/</a>.
<br />
<br />
<h2>Комментарий психолога</h2>
На эту историю можно смотреть по-разному. Для кого-то она – о несчастном случае. Для кого-то – о бессилии человека в борьбе за справедливость. Кто-то увидит повод задуматься о переезде в другую страну... Но, на мой взгляд, это рассказ о Любви. Сколько парней сбегает от девушек, когда те попадают в больницу с безобидными болезнями? Да и каждая ли девушка станет ухаживать за парнем, если он вдруг окажется прикован к кровати? Ириней не упал в обморок от вида опутанной трубками девушки, его не испугали прогнозы о том, что на восстановление потребуются годы. Он начал бороться за Милану с первой секунды, как узнал о – в буквальном смысле – свалившемся на них несчастье. И его чувства сыграли не последнюю роль в том, что Милана идет на поправку. Эта история заставляет нас переоценить свое отношение к каждому дню, к надуманным «проблемам» и, конечно, к тем, кого мы называем любимыми.</div>
<div>
<br />
</div>
<div><b>декабрь 2010</b></div>