После 10-часовой дороги, перед тем как зайти за решетку, мы забегаем в магазин прямо рядом с колонией – за кофе. Продавщица сразу разглядывает в нас неместных. 

– А вы из Москвы? А вы кто? 

– Из Москвы. Музыканты, журналисты. 

– В колонию, что ли, приехали? 

– Именно. 

– Вечно им все лучшее достается! Мне бы хоть кто спел. 

– Хм, сомнительное утверждение. 

Перед входом на специальных полочках мы оставляем личные вещи – косметички, ключи, телефоны: на зоне все должны быть равны, все – вне зоны доступа. Громко хлопают бесконечные двери-решетки. В колонии светит солнце, утренней росой блестят яркие клумбы. Идеально убранные спальни, комнаты отдыха с вышивками и рисунками на стенах, прачечные, храм, в который девочки приходят по пятницам на исповедь, а по выходным на службу, – все это мы обходим в экспресс-режиме вместе с начальником колонии Надеждой Ивановной. Если закрываешь глаза, чтобы не маячили колючие проволоки и решетки, чудится, будто Надежда Ивановна рассказывает о своих нерадивых внуках: «У нас сидят девочки из 37 регионов России. 97% из них попадают сюда за тяжкие и особо тяжкие преступления. Минимальный срок – несколько месяцев, максимальный – 10 лет, но больше 8-9 не дают. Девочек вообще не сразу сажают: сначала осуждают условно. Они, глупенькие, всерьез порядок не воcпринимают – думают, их просто пугают. Не отмечаются или что-то еще совершают. И тогда оказываются здесь, в колонии. Большинство заключенных, конечно, – дети из неблагополучных или неполных семей». 30% девочек попадают в Новооскольскую колонию по 105-й статье – за убийство. «Убийцы – это самые красивые», – выдает нам чуть позже один из сотрудников ВК. На кого же поднимается рука у таких крох? Психолог объясняет: «На девушек, которые уводят парней. На насильников. На отчимов, которые бьют мать. На посторонних, у которых можно что-то украсть...» «В основном они делают это в нетрезвом состоянии. В большинстве своем признают вину. Мы стараемся делать так, чтобы они даже писали письма потерпевшим или их родственникам. Чтобы просили прощения», – отмечает Надежда Ивановна. Голос у нее очень мягкий и тихий. На диктофоне его местами заглушают порывы ветра. До недавних пор в колониях для несовершеннолетних оставляли до 21 года – за хорошее поведение. В 2008-м вышел указ, который велит после 19 переводить преступниц на общую зону. Законодатели уверены: взрослые девушки только вносят деструктив в жизнь колонии. Сотрудники сетуют: вся воспитательная работа идет насмарку. Правда, наверное, где-то посередине. 

Осужденные ходят по территории строем – парами, за руку. Режим дня соблюдают строго: подъем – в 06:00, отбой – в 22:00. Утверждают, что за день ужасно устают – болтать не хочется, даже если за окном летние сумерки. В спальнях блюдут нечеловеческий порядок. Хранят у изголовья главное богатство – фотографии близких. Так же сильно, как УДО, ждут писем «с воли». С родными общаются по регламенту: разрешено только 90 минут телефонных разговоров в год. Ходят в школу во вневозрастные классы: в пятом могут встретиться и 15-, и 17-летние девочки. В библиотеке чаще всего спрашивают классику в кратком изложении с картинками, любовные и тюремные романы, стихи. Переписывают из журналов рецепты. На производстве строчат спецодежду – зарабатывают копеечку, но не видят ее. Бежать даже и не думают. 

Кабинет психолога колонии уставлен «деревьями пожеланий» из веток и бумаги. На столе – пачка сочинений на тему «Заветная мечта». Почти все это – про «хочу уйти по УДО, поэтому буду себя хорошо вести» и «пусть мамочка не болеет». Рядом – трек-лист для караоке-терапии (поют чаще всего Таню Буланову), лоток с песком и игрушками из конструкторов для песочной терапии, кукольный театр, видеотека, аквариум. Психолог работает с девочками регулярно – индивидуально и в группах: «С первых минут пребывания здесь мы готовим девчат к жизни на воле. Особенно неблагополучные говорят: по ту сторону решетки нет таких хороших условий, как по эту! Мы учим их создавать себе пригодные условия». Социологи отмечают: любой парень, прошедший колонию, с удовольствием делится пережитым тюремным прошлым. Даже хвастает. Выставляет себя героем. С девушками все несколько иначе. Им важно отучиться, выйти замуж, родить детей. Страшное прошлое – колония – никак не вяжется с тем, что принято считать «благополучием». Именно поэтому у барышень больше желания вернуться к нормальной жизни. И сил – больше.