Когда ты шел на пробы, о чем думал?
Мне было смешно. Прежде чем идти на пробы, я прочитал сценарий. И по поводу сценария у меня были очень противоречивые мысли. Плюс ко всему у меня такое бывает раз в году – момент, когда нужно подстричься коротко, чтобы ничего не мешало. И вот как раз такой момент настал, и я был практически лысый (смеется). Пришел в шапочке и сказал: «Я буду пробоваться так!» Мне ответили: «Нееееет! Снимай!» Вот такой вот я был – стриженный под ноль, и первая проба на «супермена».
Как же тебя взяли?
Обычно супергерой – это такой красавец. А вот в нашей истории это обычный парень с соседнего двора, который учится в МГУ, не потому что у его родителей есть деньги, а потому что у него самого есть знания. Это абсолютно не тот герой, который летает в плаще и говорит: «Эй, красотка, я тебя спасу!»
Но в «Черной молнии» тоже есть своя «красотка». По сюжету твой герой влюблен в нее. Так все эти геройства ради того, чтобы произвести на нее впечатление?
Нет, абсолютно. Он влюблен в Настю, но быть с ней, добиться ее – для него не самоцель. Вне зависимости от того, будет она с ним или нет, он будет совершать геройские поступки. И хотя в самом начале, когда он получает волшебную летающую «Волгу», он живет для себя (чтобы заработать денег, он развозит на супермашине цветы), но вскоре пересматривает свои взгляды на жизнь – он понимает, что людям нужна его помощь, и начинает спасать жителей Москвы, становится такой вот «скорой помощью» в самых сложных ситуациях. На протяжении всех съемок у меня было ощущение, что я играю не супергероя, а спасателя МЧС! И этот спасатель должен (!) быть в нужном месте и в нужное время, потому что иначе просто не может. Неужели он на такой крутой тачке даже в клуб не съездит потусоваться? Да у него просто на это нет времени! У него другие цели. Когда в нашей жизни происходит что-то важное, у нас появляются какие-то новые возможности или нас наделяют особыми способностями, мы просто обязаны правильно их использовать. И не на себя, не в своих целях, а ради благополучия других. Поэтому мой герой и кидается всем на помощь, у него там куча всего происходит, и он просто не успевает тусоваться или еще что-то там. Не до этого ему! (Смеется.)
Как изменилась твоя жизнь после «Черной молнии»?
Я думаю, что она не изменилась: я по-прежнему учусь в ГИТИСе, на режиссерском факультете – слава богу, меня не отчислили, вот тогда она действительно могла бы измениться! Олег Львович Кудряшов, мой руководитель, дал мне возможность продолжить обучение, несмотря на то что я очень много пропустил на третьем курсе.
Кого из супергероев ты сам любил в детстве?
Самый яркий пример супергероизма для меня – это история Давида и Голиафа: парень-пастух убил трехметрового воина, запустив в него камешком. Просто потому, что очень сильно верил. Ну, и еще в детстве смотрел мультик «Черный плащ». :)
А ты использовал образ Бэтмена или Супермена, чтобы «подсмотреть» что-то для своей роли?
Я когда-то смотрел эти фильмы, но не пересматривал их специально перед съемкой, чтобы ни в коем случае не быть на них похожим. У нас ведь в России немножко все по-другому: у нас здесь другие люди, другие проблемы. Нам нужны другие герои. С «Волгой» и без латексного костюма.
Ну да, большая часть западных героев – это парни в цветных лосинах с яркими трусами поверх них. Тебя ни во что подобное одеть не хотели?
У создателей не было мысли одеть меня в латексный костюм. Было понятно, что наш зритель этого не поймет. Костюм моего героя – машина. Это она наделена сверхспособностями, а не сам герой.
Чем для тебя лично стала эта работа?
В первую очередь это очень большой и интересный опыт. Большой стимул к дальнейшей работе над собой. До этого у меня был другой проект – «Последний день». Мы снимали его на Чукотке, маленькая съемочная группа, небольшой бюджет – такая арт-хаусная работа, совершенно в другой стилистике. Мне нравится, что я могу реализовываться в разных жанрах.
А как ты вообще решил стать актером?
Это сложная история (усмехнулся). Получилось, что сначала я попал в Школу-студию МХТ, отучился там год, но был отчислен за нарушение дисциплины. Я относился к занятиям и предметам немного легкомысленно, прогуливал. Могу признаться, что мое отношение к профессии формировалось постепенно. Весь первый год я параллельно с учебой работал где только мог: и в плиточном цехе, и в компании, устраивающей детские праздники, вообще на любой работе, которая приносила какие-то деньги. Ну, а потом, после отчисления, я поступил в ГИТИС на режиссерско-актерский факультет. На конкурсе я прошел в Щуку и в ГИТИС, но пошел вот в ГИТИС.
Это какая-то фантастическая история, люди по 5 лет поступают, а ты вот так на раз-два поступил. Как тебе удалось?
Даже не знаю, как так получилось. При этом я поступал в другие вузы, говорил про то, что у меня были проблемы в МХТ, но мне отвечали: «Ты все понял, исправился». И принимали. Я знаю, что люди поступают подолгу, но, мне кажется, надо легче к этому относиться. Тогда все получается.
Давай все-таки выясним, почему ты решил стать актером?
Мне вообще кажется, что актерская профессия – это определенное количество комплексов. И чем больше у тебя комплексов, тем интереснее тебе с ними бороться. Чем больше у тебя недопониманий и недочетов в себе самом, тем интереснее ты на сцене, тем больше вероятности, что ты войдешь в эту профессию. Хм… хотя, если честно, я сам вот только сейчас, отвечая на вопрос, серьезно об этом задумался. Возможно, я сам не до конца понимаю, почему пошел именно в актерство. Может быть, все это потому, что я эгоцентрик и мне просто нужно внимание?
То есть ты с замиранием сердца ждал премьеры 31 декабря, когда сотни тысяч людей должны были увидеть «Черную молнию»?
Да, с определенным волнением. Но в первую очередь потому, что я боюсь потерять своих друзей, родных и близких. Я не хочу сворачивать с правильного пути. Потому что уже сейчас понимаю, что начинаю погружаться в эту суету перед премьерой и на все остальное, очень важное, не хватает времени. Я не успеваю быть ближе к родным, к друзьям, к самому себе и к Богу. Происходит какой-то уход в суету. И когда начинаешь крутиться, не замечаешь, что превращаешься в какую-то машину. Самое главное, не превратиться в нее окончательно. Остаться человеком с совестью. А иначе можно потерять надежду на светлое будущее – не киношное, а человеческое будущее. И как любой верующий человек, я прежде всего надеюсь на свой духовный рост. Есть такое выражение: неважно, сколько мы спектаклей сделаем, главное, как мы жизнь проживем. Ну, как-то, наверное, так.
Каким ты был в детстве?
В детстве я был очень активным ребенком, «с моторчиком». Все мне было любопытно, я всюду лазил, всюду совал свой нос. Когда мне было 3 годика, залез на пожарную лестницу огромную. Я родился на Камчатке, поэтому первые шесть лет моей жизни это была своя, абсолютно невероятная история. А потом отца-военного перевели в Москву, и там я пошел в школу.
А где же место для самодеятельности?
Самодеятельность?! Нееет! Самодеятельность – самое ужасное слово! Я с 9 до 17 лет учился в академии хореографии, так вот, у нас там самое страшное слово было «самодеятельность».
То есть ты артист балета?
Нет, ко мне это никак не относится. Я не артист балета. Хотя отучился 8 лет в Московской государственной академии хореографии и ушел за год до получения диплома. Там был очень плотный график, жесткая дисциплина. Мы танцевали в Большом, в театре им. Станиславского… Это все путь актера, и получается, что выбор еще в несознательном, в детском возрасте идет.
Почему ты не доучился?
8 лет в «системе» с жесткой дисциплиной во всем… Но дело даже не в этом. Просто была проблема выбора: «Нужно ли мне все это или нет?» А потом, когда я ушел, понял, как огромен мир за стенами академии, сколько всего в нем можно делать. Тогда я решил, что зацикливаться нельзя. Я вижу очень много замкнутых, зацикленных на чем-то очень ярких людей, которые просто не знают, как жить по окончании вуза. Буквально сегодня я встретил ребят, которые доучиваются, лет на 6 меня младше, на 7… Хотя у них очень хорошие педагоги, и по общеобразовательным предметам тоже, они просто не знают ничего о жизни, о том, какая она на самом деле.
Кстати, а почему в «Черной молнии» герой не такой вот мощный голливудский качок?
Ну откуда в голливудских фильмах качки? Спайдермен качок? Питер Паркер качок?
Но вот Супермен: он был такой, в очечках, в костюмчике, но как лосинки наденет, сразу «эффектный мужчина»!
Ну, может, во второй части «Черной молнии» герой будет «покрепче» (смеется).
Так будет вторая часть?
Я ничего не говорил! (Смеется.)
Ты готов после успеха фильма нести на себе «бремя секс-символа»?
Эй, мы же говорим о том, что я не крутой!
Ты крутой, просто не «шаблонный»!
Ну, тогда, может быть, не придется быть вот этим, о ком тут сейчас сказали.
Твой герой такой, о котором мечтает множество девушек.
У каждой девушки должен быть свой молодой человек.
Ну, молодой человек, который рядом, он совсем не идеальный – он сидит за соседней партой, у него прыщи, чешется ухо, и самое большое геройство с его стороны – поделиться половинкой бутерброда.
Ты знаешь, мне кажется, я такой же герой. У меня тоже периодически чешется ухо, выступают прыщи, и я тоже с кем-то сижу или сидел за соседней партой. Единственное отличие – я бы отдал бутерброд полностью, а не половину.
Мне было смешно. Прежде чем идти на пробы, я прочитал сценарий. И по поводу сценария у меня были очень противоречивые мысли. Плюс ко всему у меня такое бывает раз в году – момент, когда нужно подстричься коротко, чтобы ничего не мешало. И вот как раз такой момент настал, и я был практически лысый (смеется). Пришел в шапочке и сказал: «Я буду пробоваться так!» Мне ответили: «Нееееет! Снимай!» Вот такой вот я был – стриженный под ноль, и первая проба на «супермена».
Как же тебя взяли?
Обычно супергерой – это такой красавец. А вот в нашей истории это обычный парень с соседнего двора, который учится в МГУ, не потому что у его родителей есть деньги, а потому что у него самого есть знания. Это абсолютно не тот герой, который летает в плаще и говорит: «Эй, красотка, я тебя спасу!»
Но в «Черной молнии» тоже есть своя «красотка». По сюжету твой герой влюблен в нее. Так все эти геройства ради того, чтобы произвести на нее впечатление?
Нет, абсолютно. Он влюблен в Настю, но быть с ней, добиться ее – для него не самоцель. Вне зависимости от того, будет она с ним или нет, он будет совершать геройские поступки. И хотя в самом начале, когда он получает волшебную летающую «Волгу», он живет для себя (чтобы заработать денег, он развозит на супермашине цветы), но вскоре пересматривает свои взгляды на жизнь – он понимает, что людям нужна его помощь, и начинает спасать жителей Москвы, становится такой вот «скорой помощью» в самых сложных ситуациях. На протяжении всех съемок у меня было ощущение, что я играю не супергероя, а спасателя МЧС! И этот спасатель должен (!) быть в нужном месте и в нужное время, потому что иначе просто не может. Неужели он на такой крутой тачке даже в клуб не съездит потусоваться? Да у него просто на это нет времени! У него другие цели. Когда в нашей жизни происходит что-то важное, у нас появляются какие-то новые возможности или нас наделяют особыми способностями, мы просто обязаны правильно их использовать. И не на себя, не в своих целях, а ради благополучия других. Поэтому мой герой и кидается всем на помощь, у него там куча всего происходит, и он просто не успевает тусоваться или еще что-то там. Не до этого ему! (Смеется.)
Как изменилась твоя жизнь после «Черной молнии»?
Я думаю, что она не изменилась: я по-прежнему учусь в ГИТИСе, на режиссерском факультете – слава богу, меня не отчислили, вот тогда она действительно могла бы измениться! Олег Львович Кудряшов, мой руководитель, дал мне возможность продолжить обучение, несмотря на то что я очень много пропустил на третьем курсе.
Кого из супергероев ты сам любил в детстве?
Самый яркий пример супергероизма для меня – это история Давида и Голиафа: парень-пастух убил трехметрового воина, запустив в него камешком. Просто потому, что очень сильно верил. Ну, и еще в детстве смотрел мультик «Черный плащ». :)
А ты использовал образ Бэтмена или Супермена, чтобы «подсмотреть» что-то для своей роли?
Я когда-то смотрел эти фильмы, но не пересматривал их специально перед съемкой, чтобы ни в коем случае не быть на них похожим. У нас ведь в России немножко все по-другому: у нас здесь другие люди, другие проблемы. Нам нужны другие герои. С «Волгой» и без латексного костюма.
Ну да, большая часть западных героев – это парни в цветных лосинах с яркими трусами поверх них. Тебя ни во что подобное одеть не хотели?
У создателей не было мысли одеть меня в латексный костюм. Было понятно, что наш зритель этого не поймет. Костюм моего героя – машина. Это она наделена сверхспособностями, а не сам герой.
Чем для тебя лично стала эта работа?
В первую очередь это очень большой и интересный опыт. Большой стимул к дальнейшей работе над собой. До этого у меня был другой проект – «Последний день». Мы снимали его на Чукотке, маленькая съемочная группа, небольшой бюджет – такая арт-хаусная работа, совершенно в другой стилистике. Мне нравится, что я могу реализовываться в разных жанрах.
А как ты вообще решил стать актером?
Это сложная история (усмехнулся). Получилось, что сначала я попал в Школу-студию МХТ, отучился там год, но был отчислен за нарушение дисциплины. Я относился к занятиям и предметам немного легкомысленно, прогуливал. Могу признаться, что мое отношение к профессии формировалось постепенно. Весь первый год я параллельно с учебой работал где только мог: и в плиточном цехе, и в компании, устраивающей детские праздники, вообще на любой работе, которая приносила какие-то деньги. Ну, а потом, после отчисления, я поступил в ГИТИС на режиссерско-актерский факультет. На конкурсе я прошел в Щуку и в ГИТИС, но пошел вот в ГИТИС.
Это какая-то фантастическая история, люди по 5 лет поступают, а ты вот так на раз-два поступил. Как тебе удалось?
Даже не знаю, как так получилось. При этом я поступал в другие вузы, говорил про то, что у меня были проблемы в МХТ, но мне отвечали: «Ты все понял, исправился». И принимали. Я знаю, что люди поступают подолгу, но, мне кажется, надо легче к этому относиться. Тогда все получается.
Давай все-таки выясним, почему ты решил стать актером?
Мне вообще кажется, что актерская профессия – это определенное количество комплексов. И чем больше у тебя комплексов, тем интереснее тебе с ними бороться. Чем больше у тебя недопониманий и недочетов в себе самом, тем интереснее ты на сцене, тем больше вероятности, что ты войдешь в эту профессию. Хм… хотя, если честно, я сам вот только сейчас, отвечая на вопрос, серьезно об этом задумался. Возможно, я сам не до конца понимаю, почему пошел именно в актерство. Может быть, все это потому, что я эгоцентрик и мне просто нужно внимание?
То есть ты с замиранием сердца ждал премьеры 31 декабря, когда сотни тысяч людей должны были увидеть «Черную молнию»?
Да, с определенным волнением. Но в первую очередь потому, что я боюсь потерять своих друзей, родных и близких. Я не хочу сворачивать с правильного пути. Потому что уже сейчас понимаю, что начинаю погружаться в эту суету перед премьерой и на все остальное, очень важное, не хватает времени. Я не успеваю быть ближе к родным, к друзьям, к самому себе и к Богу. Происходит какой-то уход в суету. И когда начинаешь крутиться, не замечаешь, что превращаешься в какую-то машину. Самое главное, не превратиться в нее окончательно. Остаться человеком с совестью. А иначе можно потерять надежду на светлое будущее – не киношное, а человеческое будущее. И как любой верующий человек, я прежде всего надеюсь на свой духовный рост. Есть такое выражение: неважно, сколько мы спектаклей сделаем, главное, как мы жизнь проживем. Ну, как-то, наверное, так.
Каким ты был в детстве?
В детстве я был очень активным ребенком, «с моторчиком». Все мне было любопытно, я всюду лазил, всюду совал свой нос. Когда мне было 3 годика, залез на пожарную лестницу огромную. Я родился на Камчатке, поэтому первые шесть лет моей жизни это была своя, абсолютно невероятная история. А потом отца-военного перевели в Москву, и там я пошел в школу.
А где же место для самодеятельности?
Самодеятельность?! Нееет! Самодеятельность – самое ужасное слово! Я с 9 до 17 лет учился в академии хореографии, так вот, у нас там самое страшное слово было «самодеятельность».
То есть ты артист балета?
Нет, ко мне это никак не относится. Я не артист балета. Хотя отучился 8 лет в Московской государственной академии хореографии и ушел за год до получения диплома. Там был очень плотный график, жесткая дисциплина. Мы танцевали в Большом, в театре им. Станиславского… Это все путь актера, и получается, что выбор еще в несознательном, в детском возрасте идет.
Почему ты не доучился?
8 лет в «системе» с жесткой дисциплиной во всем… Но дело даже не в этом. Просто была проблема выбора: «Нужно ли мне все это или нет?» А потом, когда я ушел, понял, как огромен мир за стенами академии, сколько всего в нем можно делать. Тогда я решил, что зацикливаться нельзя. Я вижу очень много замкнутых, зацикленных на чем-то очень ярких людей, которые просто не знают, как жить по окончании вуза. Буквально сегодня я встретил ребят, которые доучиваются, лет на 6 меня младше, на 7… Хотя у них очень хорошие педагоги, и по общеобразовательным предметам тоже, они просто не знают ничего о жизни, о том, какая она на самом деле.
Кстати, а почему в «Черной молнии» герой не такой вот мощный голливудский качок?
Ну откуда в голливудских фильмах качки? Спайдермен качок? Питер Паркер качок?
Но вот Супермен: он был такой, в очечках, в костюмчике, но как лосинки наденет, сразу «эффектный мужчина»!
Ну, может, во второй части «Черной молнии» герой будет «покрепче» (смеется).
Так будет вторая часть?
Я ничего не говорил! (Смеется.)
Ты готов после успеха фильма нести на себе «бремя секс-символа»?
Эй, мы же говорим о том, что я не крутой!
Ты крутой, просто не «шаблонный»!
Ну, тогда, может быть, не придется быть вот этим, о ком тут сейчас сказали.
А вот этого уже не избежать, к сожалению.
Почему ты так думаешь?
Твой герой такой, о котором мечтает множество девушек.
У каждой девушки должен быть свой молодой человек.
Ну, молодой человек, который рядом, он совсем не идеальный – он сидит за соседней партой, у него прыщи, чешется ухо, и самое большое геройство с его стороны – поделиться половинкой бутерброда.
Ты знаешь, мне кажется, я такой же герой. У меня тоже периодически чешется ухо, выступают прыщи, и я тоже с кем-то сижу или сидел за соседней партой. Единственное отличие – я бы отдал бутерброд полностью, а не половину.