Какое самое яркое впечатление за 10 лет?
Самое яркое – это неожиданность происходящего. Я не думал, что будет так. И это все продолжается до сих пор, и меня это очень сильно удивляет.

Почему?
Я до конца не могу объяснить причину всему этому. Я знаю, понимаю, догадываюсь, конечно, могу расписать примерно... Но, в принципе, у соседа может быть такая же история, но чего-то – я не могу понять чего – может не хватить, и ничего не получится.

Может быть, это удача, везение?
Удача и везение – понятия очень для меня размытые. Для меня более понятна работа и какой-то, может, талант. Может быть, стечение обстоятельств.

У вас очень жизненные песни – откуда появилось такое понимание людей?
Это скорее дар. Так совпало и так получилось, что у меня достаточно простые и внятные песни, написанные на доступном языке. И это не моя заслуга - просто так получилось, что меня удобно понимать именно так, просто так совпало.

Что общее в вашем первом (2001) и последнем (2011) альбомах?
Любовь, наверное. Все, что связано с ней – эмоции, переживания, анализ – это и есть общее.

А чем альбомы отличаются?
Я редко анализирую альбомы вообще, не знаю, может быть, звук – но звук не является первопричиной, звук вообще вторичен всегда.

Вы советуетесь с кем-либо насчет музыки?
Насчет музыки – да, потому что у меня нет музыкального образования, мне сложно придумывать гармонические ходы, мелодии. Поэтому последние несколько альбомов были отданы на растерзание коллективу «Звери».

Вы получили в Таганроге диплом и сразу уехали в Москву – хотели ли работать по специальности (промышленно-гражданское строительство – прим.авт.)?
Нет, я хотел петь, конечно. На тот момент у меня не было материала, и я не понимал, что нужно делать. До этого я работал в соавторстве, и у меня не было необходимости писать, поскольку писал мой товарищ, а я сочинял музыку. У нас были какие-то песни – и с этим багажом я поехал в Москву.

Как вы писали первый альбом?
Я очень странным образом начал писать, потому что до этого, когда я встретился с Сашей (Александр Войтинский – продюсер коллектива до 2009 года – прим.авт.), у нас был другой проект, на котором один человек писал музыку, другой – текст, а третий исполнял. Мы работали около года, у нас ничего не получалось, и тогда было принято решение закрыть этот проект. Он закрылся, один наш товарищ благополучно удалился, а мы с Сашей остались вдвоем. Саша сказал: «Что нам делать?» Я говорю, мол, я не знаю. Саша предложил мне написать текст самому – и я написал. Он говорит: «Отлично, давай снимем клип». Потом мы писали с Сашей вдвоем альбом - кто во что горазд. Кто на чем умел играть - тот на том и играл. Мы приглашали каких-то музыкантов, но в основном ковырялись сами - сидели в подвальчике, в маленькой студии. Программа Q-Base, небольшой пульт недорогой. Пара инструментов, которые постоянно плавали в воде из-за частых потопов в подвале. И вот на этих инструментах – как я сейчас понимаю, неказистых – мы записали первый альбом. Это была очень кропотливая работа – мы закапывались в материал, иногда даже чересчур. У нас было по 15-20 аранжировок на одну песню. По прошествии времени, когда ты слушал эти песни, ты понимал, что, по большому счету, они ничем не отличаются. А нам казалось, что если в песне поставить где-то колокольчик, то будет совсем новая краска. Ну, это называется ты в материале – ты уже ничего не понимаешь.

А первую песню вы какую принесли?
Я принес две – это были «Южная ночь» и «Для тебя».

Где был ваш первый концерт?
Первое наше выступление – это «Нашествие» (2003 год – прим.авт.). Я не знаю, волновался ли я – скорее всего, нет. Чего волноваться, если ты знаешь, куда идешь и знаешь, зачем ты идешь. У меня редко бывает волнение. Разве что за техническую сторону иногда. А так волноваться… никакой в этом нет необходимости и смысла. Потому что когда ты выходишь на сцену, как только тебя люди увидели, ты становишься немного другим человеком – вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет. Что-то переключается. Ты попадаешь в другую среду и ведешь себя по-другому. Это не маска. Это происходит естественным образом, и повлиять на это вообще невозможно – поэтому чего тут волноваться.

Насколько, на ваш взгляд, «Зверям» необходима реклама?
Реклама необходима в любом случае, вопрос, что ты хочешь и кого ты хочешь привлечь этой рекламой.Помимо твоей публики растет другое поколение, которое должно быть в курсе. Информация должна быть о человеке, чтобы его музыку слушали.

А Вы сами что слушаете?
Я все слушаю, в принципе. В основном гитарную авторскую музыку. Инди-рок,инди-поп. Конечно, есть какие-то динозавры и монстры, которых надо прослушать. Как Beatles, Rolling Stones и Queen. Когда это все прослушано – интересуешься чем-то новым. Наша аудитория сильно подвержена чужому мнению и моде, поэтому добрая ее половина слушает музыку по рекомендации. Если не будешь слушать – будешь лохом, и поэтому все отчаянно пытаются угнаться и не выглядеть глупыми и необразованными.

На «Зверей» была мода? Или есть?
Была. Может, и есть. Все происходит волнами. Я не смогу объективно сказать, но по рассказам моих знакомых мода есть и была – в какой-то определенной форме. Может быть, в свое время благодаря СМИ наши песни были настолько доступны, что каждый мог слышать, даже если он этого не хотел. Была высокая доступность.

Доступность текстов?
Нет, доступность текстов – это то, что сработало. Я имею в виду доступность в плане распространения. Тогда люди, даже которые были не в курсе, поглотили песни - потому что они были очень внятными, их не нужно было слушать десять раз – и убиваться «блин, я ничего не понимаю, чего это все слушают? дай еще десять раз послушаю». Такого ничего не было, было как раз совсем наоборот, в этом и есть прелесть.

Есть ли песни, которые надоели вам за десять лет?
Если песня нам надоедает, мы как-то ее меняем. Можно поменять буквально несколько моментов – сделать пару остановок, несколько синкоп добавить, несколько ходов, инструментов – и она уже свежая. Тебе уже приятно играть, а для публики она осталась такой же – публика никогда не услышит, что поменялся характер баса или гитара и барабаны заиграли немного по-другому. А для тебя это приятно и очень важно.

Даже при большой внятности, есть ли песни, которые публика не так поняла?
Есть, но их немного. Песен шесть-семь. Например, даже «Просто такая сильная любовь» – она же злая достаточно, а люди воспринимают, что это веселая песня про любовь. Может быть, люди не до конца входят в идею и смысл песни.

По-вашему, она пессимистичная?
Она, скорее, язвительная, снобистская. Она, как волчонок, – огрызается. В принципе, и «Районы-кварталы» – песня с не очень хорошим смысл, а всем очень нравится. Она просто очень стадионная, распевистая – я думаю, что это людей подкупает очень сильно.

Необидно, что вас не так понимают?
Нет, не обидно. Пусть люди думают что угодно – это их право, в этом и прелесть искусства, когда ты можешь позволить людям помечтать, пофантазировать, подумать, представить себе именно то, что они хотят представить, а не то, что им навязывают. Это же замечательно, когда у тебя есть выбор. Все же люди разные и воспринимают по-разному…Главное, чтобы информация дошла, и тебя заинтересовала тема и идея. Даже если ты не совсем правильно трактуешь смысл. Главное, что человек примеряет на себя вот эту форму и вкладывает уже свое содержание. Именно свое – свои переживания, ощущения, воспоминания. Не автора, нет, а собственное. В этом и есть красота. А если тебе говорят вот так, так и так, то мне уже не интересно – мне не интересно, когда я в рамках. Мне не нужны рамки, вы мне дайте тему, а я додумаю.

У вас сильно отличается живое звучание и студийное – почему?
Когда человек приходит на живой концерт, он не получает таких эмоций, потому что звучание на пластинке не отличается таким драйвом, как концертное. У нас так получилось, что все альбомы записывались от обратного – песня сразу после создания попадала на студию. Таким образом, получалось некое искусственное рождение песни, рождение в студии, а не на сцене, не из эмоций и отдачи людей. Около 80 процентов песен по-другому звучат на концертах – потому что они каким-то естественным образом становились такими, какими они и должны были быть записаны. Не знаю, хорошо это или плохо.

Одна ли и та же аудитория была на ваших концертах десятилетней давности и сейчас?
Это те же и плюс присоединившиеся в течение последних лет. Аудитория немного поменялась. Идет новое воспитание публики, взращивание – если, допустим, в начале нас в основном слушали девушки, то, наблюдая за публикой последние несколько лет, я замечаю на концертах огромное количество мужчин и молодых людей. Мне кажется, это заслуга девушек – методично доканывать мужчин творчеством группы «Звери», у мужчин просто нет выбора (смеется).

С поклонниками интересно общаться?
Я общаюсь, но общение это происходит редко, в основном, до концертов. Понятно, что ты не можешь до конца познакомиться, пообщаться с человеком. Поэтому это происходит сумбурно немного, хаотично и не совсем так, как должно было бы быть. В принципе, в этом нет такой задачи - взять и познакомиться с поклонником.

У него может быть задача познакомиться с вами.
У него – да. Но меня же все равно не хватит, чтобы познакомиться со всеми. Поэтому появляются самые активные поклонники, которые как-то проникают, добиваются и могут впоследствии стать твоими хорошими знакомыми.

А вам нравится такое внимание?
Это приятно, да, но я не сказал бы, что мне это нравится. Это же не моя заслуга. Это просто их цель и задача – ну молодцы, хорошо. Негатива у меня к этому нет.

Публика располагает к себе, наверное?
Я заметил, что это очень приятные люди. Недавно, например, у нас был тур по Украине, и поклонники приехали в Киев из Запорожья – молодой человек и девушка. И они нам сделали в подарок картонный макет группы - инструменты вырезали, копии одежды, фотопринты сделали, сцену мигающую…

Где теперь подарок?
На репетиционной базе стоит.

Не страшно – если у людей такие сильные чувства вызывает творчество?
Это же все по-доброму и с большой любовью сделано. А на концерте ты же ощущаешь общий посыл, а не смотришь на одного человека, который там в припадках может лежать. Это пугает, да, но ты же ощущаешь весь зал.

На акустической программе, может быть, публика спокойнее?
В принципе, это та же публика, просто сама форма проведения концертов подразумевает камерность и внимательность. Вообще, акустика – это акустические кавер-версии на наши песни…Поэтому здесь звучат стандартные для акустики инструменты – струнные, духовые, аккордеон, перкуссии. Поэтому акустические концерты для более вдумчивой публики, которая может выдержать полтора часа камерной спокойной музыки, расслабиться, отдохнуть.
Акустика менее популярна, потому что люди все-таки приходят оторваться, повеселиться, а здесь нужно слушать, наслаждаться, можно глаза закрыть, расслабиться. А люди хотят драйва – поэтому акустику мы не везде представляем, а только в крупных городах, где мы знаем, что часть аудитории спокойно воспримет такой вид концертов.
Мы недавно играли акустику в Таллине, в небольшом клубе. Набилась толпа людей, был такой шум и гам, что мы не могли начать песню, потому что было очень шумно. Мы пытались объяснить, что тут надо послушать, но нет, все орут.

Вы кому-то конкретному свои песни поете, у вас есть портрет зрителя?
Портрет сам формируется, и он такой, какой есть. Я не выбираю, не могу выбирать.

И какой сейчас этот портрет?
Это как зеркало, поскольку он создается при помощи творчества – в данном случае, моего.

Альбомы разве не под определенную аудиторию создаются?
Нет. Просто пишу песни и собираю. Нет, адресата нет как такового.

Вы зал видите на концертах?
Да. Если мне нужны какие-то эмоции, я могу смотреть на кого-нибудь, отвлечься, но в основном зал - это единое целое. Я могу один куплет посвятить кому-то, может, с кем-то позаигрывать, но не более. Обычно я смотрю поверх зала.

Ваш коллектив постоянно и много гастролирует – окупается ли это?
Начнем с того, что единственный заработок артиста, группы, коллектива - это гастрольная деятельность . У нас нет побочного бизнеса. Это наш единственный доход, а по поводу переездов – да, это тяжело и морально, и физически. Но после концертов становится гораздо легче, потому что можно расслабиться. Ты подарил людям хорошие эмоции, хорошую энергию, а они тебе отдали. Можешь расслабиться, пообсуждать хороший концерт и отправляться в другой город –такие эмоции, конечно, сглаживают усталость.

Продажа дисков дает какой-то доход?
С дисков доход неощутимый, так, посидеть в баре. Хватает, в общем, на мелкие бытовые расходы коллектива. Вся продукция, которая производится, - это же больше сувенир, фетиш для поклонников, чтобы было приятно подержать в руках. Диски кончились, носитель умер, диск превратился в сувенир, а не в статью доходов.

Продажи, вероятно, упали из-за того, что все можно скачать бесплатно – можно ли что-то с этим сделать?
Не знаю…я не могу и «да» сказать, и «нет». У меня двоякое чувство по поводу интернет пиратства - должно пройти время для того, чтобы отношения приняли цивилизованную форму. Понятно, что интернетом пользуются в стране далеко не все, и не каждый человек может, даже если хочет, заплатить, потому что нет удобных платежных систем. Должно пройти время, чтобы все наладилось. Это не первоочередная проблема для нашего общества.

А какая первоочередная?
Образование. Если нет культуры и образования, то что мы получим? Мы и так потеряли несколько поколений, они бесхозные ходят, бродят, кем они вырастут - непонятно.

Потерянное – в каком плане?
В первую очередь в образовании, к сожалению. Раньше нас все-таки учили каким-то азам - старших надо уважать, книги нужно читать, родину любить, если в такой форме. А сейчас никто не рассказывает, как, что… Можно делать все, что угодно. Выпустили в свободное плавание и не сказали, не показали ориентиры. И они считают, что как они живут - так и правильно. Воспитывает телевизор, а он воспитывать не может, воспитывать должны люди. Поколение осталось бесхозным и брошенным. Поэтому у нас такое отношения друг к другу, к стране.

Вы много ездите – какое впечатление о стране? Есть любимые города?
Страна…. большая. Города есть любимые – это не всегда крупные, но в основном те, в которых у человека есть выбор куда пойти. Питер хороший город, Екатеринбург, Владивосток, Новосибирск… все миллионники или около, все они, в принципе, ничего. Хорошие.

У вас десять лет уже такой плотный график – не выматывает?
Привычка уже…Это же для этого и делается все, чтобы выйти и спеть песни, которые нравятся людям, выйти и доставить им удовольствие - и себе тоже. Без гастрольной деятельности это не имеет смысла - а как ты будешь получать обратную связь? Только через концерты.

Усталость не накопилась?
Нет. Это бесконечный процесс, и он меня радует. Нет такого: «опять то же самое, тот же город, тот же сет-лист». Все всегда по-разному, все время приятно. Люди новые, твое состояние другое, погода меняется, площадка, гитары другие, настроение, понимание…все время как в первый раз. Нормальному артисту сцена не может надоесть. Может, бывает такое - лет в 40-50. И то, наверное, нет. Просто есть люди, которые случайным образом попали на сцену, они не чувствуют себя артистами, и у них действительно накапливается усталость. Человек устает, если находиться на сцене – не первая его необходимость.

Вы в одном из интервью говорили, что переживали на одном из концертов, что когда упадет занавес, в зале будет пусто. Этот страх пропал?
Есть некий страх – будет ли зал полным, да, есть такое.

Вы данные по продажам билетов не отслеживаете?
Сведения о продажах, конечно, есть, но я не особо увлекаюсь этим. Даже если знаю, что в каких-то регионах зал может быть неполным. Я не интересуюсь, чтобы не портить себе настроение, я выхожу и смотрю – все ли в порядке? На мой взгляд, лучше не владеть информацией – ты все равно выйдешь и будешь делать то, что делаешь всегда. Многие же не хотят знать, что будет в будущем.

А вы хотите?
Нет, не хочется.

Интервью подготовили Оксана Андриенко и Анна Попова.